ОИ-2018. 18 вопросов про тренировки и мою работу

Я долго не могла придумать внятный пост, поэтому решила просто ответить на те вопросы, которые мне чаще всего задавали о волонтерстве на катке, о тренировках и обстановке вне соревнований. Так что первым делом хочу сказать спасибо большое за сами вопросы! Расположила в порядке убывания популярности. Далее хочу заранее извиниться, что ответы иногда более развернутые, чем вопрос предполагает, потому что делать еще 33 поста на одну и ту же тему смысла нет, я просто добавлю в закрытую часть все, что не хочу обсуждать публично, а потом все-таки напишу отдельно о том, как мы болели (UPD: он тут).

Чем я вообще занималась?

Это самый частый (что логично) и самый сложный вопрос, на который до сих пор трудно ответить одним предложением. Я работала в микст-зоне, куда спортсмены попадают сразу после тренировок или соревновательных прокатов, чтобы пообщаться с телевидением (бродкастерами) и прессой. Микст-зоны у нас в здании было две, на тренировочном катке и основном. На тренировочном поменьше, на основном побольше. На фото — лишь небольшие части, все эти загородки изгибаются несколько раз.

На тренировочном катке

На основном. Во время соревнований мониторы работают, естественно

И это на основном

И еще

Иногда мы говорили спортсменам, что это микст-зона (да ладно!), здесь с ними хотят пообщаться журналисты (правда?!), иногда просили журналистов распределиться по ожиданиям (к итальянцам — направо, пожалуйста, к японцам — налево), иногда они нас — найти тех или иных спортсменов и попросить не пробегать мимо. Отвечали на вопросы, следили за регламентом интервью, искали переводчиков, если они терялись, проверяли аккредитации (это скучно, я попробовала один раз, но потом просила корейских девочек), но самое главное, мы могли смотреть тренировки. Формально не полностью, т. к. некоторые уходили общаться с прессой раньше, но при желании все нужные. Один раз была сложная ситуация, когда мой непосредственный менеджер попросил последить за микстом на основном катке, все остальные ушли, а внизу (на тренировочном) уже начиналась тренировка нужной мне группы, пришлось сбежать, чтобы посмотреть хотя бы прокат Тессы и Скотта, именно в этот день операторы что-то напутали с музыкой, все затянулось, я понимала, что это безобразие, но вернуться к работе не могла. Чтобы больше такого не случалось, дальше я заранее смотрела, где и когда хочу быть, заранее просила корейских коллег быть там, где я не хочу, и это огромное счастье, что они меня слушались.

Каково это — работать с корейцами?

Это бывает по-всякому. Корейцы очень исполнительные, очень старательные и почти всегда соблюдают правила. Это плюс, когда все идет как надо, но минус в случае форс-мажора. Вся наша группа работы с прессой составляла примерно 20 человек, из них почти все корейцы, я из России и Пейдж (моя соседка) из США. Пейдж работала с утра до 3–4 дня, а я с 3–4 до вечера. Она такой же ФК-маньяк, она тоже болела активно, возможно, последний сезон, она тоже обожает фигуристов не только из своей страны, в общем, мы нашли друг друга. А менеджеры нашли нас, потому что все остальные в смене фигуристов почти не знали. «Скажете нам, когда бельгиец пройдет?» — спрашивали сотрудники бродкастинга у моих коллег… «Ты знаешь, как выглядит бельгиец?! Это в черном или белом?! Он же еще не прошел?!» — спрашивали корейские девочки у меня… Абсолютно типичный диалог, и я не виню тех, кто никого не знал: я бы в любом другом виде спорта делала то же самое.

Мои коллеги и руководители. Как видите, иностранцев пугающе мало

Было не весело, когда я не пошла на тренировку ПС (что не странно), а потом меня начали спрашивать, кто из тренеров там был. Я пишу в рабочий чат: «Кто был на тренировке танцев?» Кто-то находится. «Отлично, кто был с французами из тренеров?» Можно было даже не сомневаться: «Как выглядят французы?» Нахожу фотку. Отправляю. Молчание. «Мужчина или женщина? Или двое? Или трое?» Очень неуверенное «мужчина» в ответ… «Этот или этот?» — быстренько нахожу в сети еще фотографии. «Не знаю». «Агрх!» — говорю я, но, к счастью, приходит Пейдж и сообщает, что, конечно, был Ромен, а не Патрис. 

Но и это еще не все: далеко не каждая моя коллега говорила по-английски достаточно, чтобы понимать вопросы и отвечать на них! Кажется, что такая компания — одни сплошные минусы, но на самом деле у этой ситуации огромный плюс — день на третий наш непосредственный начальник понял, что если кто его и может заменить на одном из катков (а тренировки часто шли параллельно), то это я или Пейдж. Мы могли рулить «корейскими детьми», отправлять их меняться в нужный момент, просить подежурить, пока нам срочно надо сбегать посмотреть полчаса тренировки любимых спортсменов проверить, как идут дела в другом месте, а уж когда менеджеры уезжали, то и вовсе официально оставались за главных. Это удобно, иначе я бы все равно что-то интересное пропустила. Ни один график не может быть составлен настолько идеально, чтобы ты несколько раз в день оказывался именно там, где надо.

А еще они очень милые. Немного наивные, почти все младше меня, поэтому они меня сразу стали звать «наша Алла», а я их — «мои корейские дети». Постоянно переживали, что я мало ем, мало сплю, много смотрю тренировки работаю, приносили вкусные кексы и необычные чипсы, очень-очень сочувствовали, когда я переживала, очень радовались вместе со мной. 

Много ли было работы?

И о графике — мне снова повезло. Как уже писала выше, я работала с 3–4 часов вечера, а все соревнования по ФК шли по утрам. Поэтому я могла приехать и смотреть их, а потом пойти, допустим, в микст, и послушать, что скажут спортсмены. А потом пойти досматривать. А могла вообще на работу не ходить до своего времени. Я не вредничала, и если была на Арене, а ничего интересного не происходило, то без проблем помогала утренней смене. В ответ никто не дергал меня во время некоторых вечерних разминок, когда я вместо работы впивалась глазами в происходящее на льду. В целом же работа не выматывающая: по 6–7 часов, выходные, перерывы (у нас в удобное время, просто не в самый аврал). Те, кто работали под руководством корейцев, страдали куда больше, т. к. корейцы подходят ко всему формальнее. Обед — по расписанию, раньше уходить нельзя, опаздывать, даже если делать нечего, тоже… 

Кто нами руководил?

Не корейцы! Я попала в число счастливчиков, у кого менеджерами были канадец Джеймс, 24 года проживший в Великобритании (мой непосредственный руководитель на этот месяц, он координировал именно работу волонтеров с прессой), Ракель из Европы, отвечавшая за всю работу медиа (поэтому виделись мы редко, у нее было слишком много обязанностей, но нас с Пейдж она запомнила по именам, всегда рада была поболтать 5 минут и всегда отмечала и английский, и знание ФК). Еще был Кевин (кореец, которого, конечно же, звали иначе, но нам с Джеймсом, Ракель и Пейдж он представился Кевином), который быстро понял, что его английский какой-то не очень английский, так что взаимодействовал в основном с корейскими девочками, и я даже не знала, чем он занимается. Кажется, формальной стороной, потому что когда я попросила дать мне и утренние смены (чтобы проходить на каток на все тренировки), меня отправили к нему. Позже выяснилось, что проходить я вообще могу когда угодно, на этом наше общение с Кевином закончилось.

Ракель. Спасибо за поддержку и возможность жить по своему графику!

Кевин. Очень милый, хоть и не Кевин на самом деле

Еще был кореец, который должен был оставаться за старшего в отсутствие Джеймса, а также выполнять его обязанности на втором катке (второй — это иногда основной, а иногда тренировочный, так или иначе один менеджер на двух быть одновременно не может), но поскольку у него тоже был плохой английский и нулевое знание ФК, а еще он был очень скромным и немного даже осторожным, то мы неофициально перераспределили роли, и в итоге он отпрашивался у меня  на обеды и выяснял, где ему лучше сейчас находиться (мне тоже было немного неловко сначала, но менять ничего не хотелось, ибо вы же помните, что мне надо бегать туда-сюда по расписанию фигуристов, а не менеджеров).

С менеджерами же я первым делом прояснила вопросы, можно ли мне приходить не только на время работы и можно ли посещать соревнования. Конечно, на танцы я попала бы в любом случае, но хотелось на все. Ракель очень долго объясняла, что, к большому сожалению, нам не полагаются билеты на все фигурное катание, что она может попытаться как-то помочь, но не факт, что это получится, ведь спрос высокий, а если зрители придут и места заняты… И она понимает, как мне хочется, следовательно, может быть… Как-нибудь, если я как-то смогу попытаться пройти сама… Тут я поняла, что все в моих руках, бодро сказала: «То есть Вы не против, если я смогу туда пробраться без билета?», — она радостно воскликнула: «Я не против, конечно, удачи, надеюсь, у тебя получится», — тем дело и кончилось, и конечно же, у меня получилось, а потом еще раз и еще… Когда я вообще последний раз ходила по билету на свои места?! Мне нужно было продержаться до 20 февраля, не нарвавшись на аннуляцию аккредитации, но раз главный менеджер не против, все чудесно!

Трудно ли было попасть именно на фигурное катание?

Было трудно. Не потому что это фигурное катание, а потому что организаторы решили, что они распределят всех на свое усмотрение. Выбрать желаемый объект было нельзя, можно только написать что-нибудь в поле для комментариев, где я, естественно, указала свои предпочтения, но распределяющая шляпа никто это, конечно же, не учел. Многие помнят, в каком шоке я была, когда увидела в назначении хоккей — быть в километре от места мечты и не иметь возможности туда попасть, что может быть печальнее? Не устану благодарить за поддержку всех, кто верил, что это можно поменять, за ободряющие слова и понимание. Было тяжело, сама я с каждым днем верила все меньше, но после трехнедельной переписки организаторы все-таки сдались и на ФК меня перевели. Они попросили об этом никому не говорить до Игр, чтобы не провоцировать подобные просьбы, но теперь уже можно. День, когда меня все-таки обрадовали письмом о переводе, я тоже не забуду: рано утром где-то в Испании я узнала об этом и получила в ответ на свою новость столько приятных слов, восторгов и поздравлений от такого количества людей, что сезон наконец-то показался не таким ужасным, каким он был осенью.

Как проходили тренировки и много ли их было?

Все фигуристы были поделены на тренировочные группы (да ладно!). Чаще всего по странам (все русские и к ним пара других, все американцы и к ним пара других, все японцы и…), кроме командника, естественно. Только после жеребьевки они распределялись уже не по группам, а по разминкам, в которых будут на соревновании. В группе с Тессой и Скоттом, которых я ходила смотреть всегда, были Кейтлин и Эндрю и Пайпер и Поль (естественно), а также Кавита с Йоти (и неподходящей для ФК музыкой) и Юра с Александром, которые откровенно и неприкрыто за Тессу и Скотта болели. Соответственно, вся тренерская тусовка, у каждой пары свои. Не всем так везло, у некоторых тренеров бывало по 2-3 фигуриста или пары в группе, это печальнее, конечно. В группе на командник были Анна с Лукой, и это всегда было мило.

Тренировки обычно два раза в день по полчаса (иногда чуть дольше; представляете, какое иное ощущение — каждый день два раза по полчаса смотреть на тех, кого обычно видишь только на экране несколько минут, слышать звук коньков, сравнивать реальную скорость, просто получать удовольствие от удачных прокатов), после двух групп — заливка, между видами — заливка, мало чем отличается от соревнований по таймингу. По настроению — совершенно другое. После тренировок журналисты и бродкастеры шли в микст, иногда их было много (например, когда катался Юдзуру), иногда почти никого. Временами спортсмены отказывались общаться, но чаще что-то говорили.

Телевидение на тренировочном катке

Можно ли во время работы уйти поесть (поспать, погулять)?

Зависит от характера работы и отношений с менеджерами и коллегами. Еда предполагается точно, у кого-то по расписанию, у нас таким образом, чтобы в миксте кто-то оставался. Поспать можно, если на льду никого, прессы нет, а работа на нижнем катке — там в микст-зоне стояли столы и стулья. Пейдж спала, я иногда постила что-то в блог, работала, читала, что мне пишут друзья, отвечала на вопросы… Погулять тоже можно, если точно знаешь, что все будет в порядке. Тут мне повезло. Гулять я люблю не особо, но зато я очень люблю успеть посмотреть все самое интересное.

Мы пришли на тренировку, а спортсмены нет… Пейдж спит

Можно ли нам было разговаривать со спортсменами?

Естественно, нет. Нельзя говорить ничего, кроме полагающегося по регламенту. Нельзя просить автографы, нельзя умолять журналистов сделать общее фото со спортсменами, нельзя приставать к тренерам, в общем, мы изо всех сил делали вид, что мы нейтральные, профессиональные и т. д..

Естественно, я желала удачи всем, кому желала. И что-то успевала сказать. Проще было, когда это русскоговорящие атлеты (не обязательно русские, Сара, например, отлично произносила «спасибо»), в моей смене вряд ли кто-то смог бы перевести, по регламенту я общаюсь или нет. Сложнее с теми, к кому нужно обращаться на английском, но у меня было дней 20 по два раза (ладно, в последние некоторые прогуливали), так что я каждый раз говорила что-нибудь разное и почти стала чемпионом по эмоциональным фразам, укладывающимся в 3 секунды). Естественно, это касается только позитивных пожеланий и благодарностей, на которые многие отвечали очень охотно. Надеюсь, не нужно объяснять, что все остальные мысли волонтер оставляет при себе.

Все ходят очень быстро, в миксте почти все время есть или журналисты, или менеджеры, или коллеги из бродкастинга (сотрудники, не волонтеры), так что я была рада и тому.

Удалось ли нам пообщаться с кем-нибудь?

Мой английский, по которому отлично слышно, что я не native, но и не кореянка (впрочем, последнее и по внешности видно), сыграл положительную роль: со временем отдельные спортсмены начинали узнавать. На самом деле я не думаю, что я бы стала общаться с кем-то из спортсменов до соревнований в принципе, а вот после — очень бы пригодилась такая возможность, но все и так сложилось хорошо, как все уже знают. Но об этом подробнее напишу в посте про то, как мы болели. 

А тут — два забавных эпизода.

В один из дней, когда командник уже прошел, а до лички еще было далеко (кажется, там всего неделя была, но время тянулось медленно), я все-таки решила, что я не настолько правильная, чтобы стоять и молчать, когда в миксте почти никого нет. Дело оставалось за малым — отправить в нужное время всех корейских девочек домой или поесть. Это было проще, чем поймать потом нужных людей. Почти ни на что не надеясь, попросила Патриса only one minute послушать меня, pleeeeease, тут же забыла все, что хотела сказать (я месяц абсолютно комфортно работала на английском, то есть обычно он у меня есть, но когда ты не знаешь, сколько у тебя есть времени, как отреагирует человек, а сказать надо очень много, то все слова вылетают из головы), раз 10 поблагодарила, поздравила с золотом в команде, пожелала удачи Тессе и Скотту в личных соревнованиях, сказала, что мы очень за них болеем, еще 10 раз поблагодарила, он улыбался, слушал и тоже благодарил, а в конце очень удивленно уточнил: «Вы же не канадка, да?» Я удивилась еще больше, чем Патрис, на которого зачем-то после тренировки французов ЛеГаков накинулась иностранная волонтер в лице меня, желающая удачи канадским ВМ, но, к счастью, к этому моменту уже поняла, что у меня есть больше 3 секунд, и стала разговаривать связно. Ответила, что я русская, болею больше 10 лет, нас таких тут будет много, еще много раз сказала спасибо за все, и мы разошлись очень довольные друг другом.

Опыт нарушения правил мне понравился, поэтому через пару дней я повторила его с Мари-Франс, которая вообще много и охотно общалась с журналистами (а они были столь любезны, что почти сразу вышли из микст-зоны и мне даже не пришлось догонять ее где-то в коридорах), так что шансы изначально были выше. Получилось смешно, потому что я очень долго и бурно (а потому, видимо, невнятно) рассказывала, как мы им благодарны за танцы, подготовку, за то, что они прилетели сюда с самого начала и прочее-прочее-прекрасное, поздравляла тоже с командным золотом, Мари-Франс слушала меня и кивала… А потом я поняла, что я говорю слишком общими словами, и на моменте «sure, you understand, that we are here to watch the skating and the win of Tessa and Scott, we wish them the best, please tell them…» она, видимо, окончательно поняла, что я не «девочка-просто-хочет-поговорить-с-кем-то-из-мира-спорта», а болельщица именно Тессы и Скотта, тут же начала улыбаться по-другому, взяла меня за руки, стала благодарить и сказала, что это just wow, что люди из других стран так болеют за Тессу и Скотта, ей очень приятно это слышать, я опять 10 раз сказала спасибо и удачи, она мне тоже несколько раз ответила «спасибо», мы попрощались, и секунды через 2 (я вообще еще не успела прийти в себя) зашел мой менеджер с традиционным «Hi, thank you!», девочки из моей смены, и начался очередной инструктаж на тему «не приставайте к спортсменам и тренерам, не делайте селфи, не просите журналистов делать фото, я очень рад, что вы все так не делаете». Я кивала так искренне, как могла, и понимала, что даже если бы меня поймали, оно того стоило.

Наши лучшие в мире тренеры. Да, мне делалось легче от этих кадров, поэтому у меня много таких фотографий

Сами же тренеры (практически все) относились к неформальному общению спокойно. Могли встретить журналистов (в основном знакомых, конечно) где-то вне микста и просто остановиться поговорить о чем-то не для интервью. Могли спросить что-нибудь у нас. Они не были так погружены в себя, как спортсмены, шутили, улыбались, ходили на соревнования других видов, так что общаться с ними можно было даже до, не боясь сбить с настроя, но времени на это было не так много.

Раз уж про тренеров — очень хорошее впечатление осталось от ответов Нины Михайловны Мозер. Вежливые, но честные ответы, живая речь, позитивный настрой — в письменном варианте все это не так заметно. 

Можно ли было общаться с прессой не по работе?

Я почему-то не стала прояснять этот вопрос, а просто начала общаться. Судя по тому, что мои менеджеры видели это десятки раз, можно. Кто-то всегда был рад поболтать, кто-то постоянно был занят, но в общем и целом почти все были улыбчивыми, отзывчивыми, открытыми, с интересом выясняли какие-то подробности тренировок, рассказывали о своих впечатлениях, обсуждали итоги, в общем, вели себя как старые знакомые или болельщики из одной тусовки. 

Спасибо Диме Занину, мы отлично провели время в заливке, и вообще, было здорово обсуждать ФК без лишней серьезности

Не могу сказать, что я пообщалась со всеми, но те, с кем удалось, оставили только приятное впечатление.

Да, были люди, которые смотрели на окружающих как на мусор под ногами (т. е. даже если бы было желание перекинуться парой предложений, оно бы тут же куда-то делось), но, во-первых, только те двое, от кого и ожидала, а во-вторых, это говорит не о репортерах, комментаторах и журналистах, а только об этих людях. Может, напишу подробнее в закрытой части, хотя и так все догадываются, наверное, о ком речь. Еще раз хочу отметить, что это скорее исключение. Большая же часть журналистов — открытые, эмоциональные, приветливые, заинтересованные, приятные собеседники. Подшучивали над моими не всегда патриотичными предпочтениями и все равно поддерживали. Спасибо!

Были те, кто специализируются только на ФК, — многих мы с Пейдж узнавали в лицо, были просто представители крупных изданий и телеканалов, им сложнее. На общение с волонтерами это никак не влияло, разве что вторые чуть чаще обращались за информацией.

Очень приятно было в один из дней не на бегу, а толком поговорить с Татьяной Фладе. Мы пришли на тренировочный каток, она кого-то ждала, я смотрела что-то не слишком увлекательное, в итоге обсудили много интересного о прошедших соревнованиях, она рассказала о том, как учила множество языков, поделилась мыслями о характере Алены, поспрашивала меня о работе, тоже посетовала на качество перевода в миксте… Приятнейший человек.

Забавный эпизод был, когда пришла Натали Пешала. Она пришла на шорт-трек, кажется, просто кого-то ждала, работать не собиралась. Зашла с аккредитаций бродкастера в ту часть микста, куда нельзя бродкастерам, а можно только прессе. Милые корейские дети пытались ей объяснить, что нужно пройти буквально два метра обратно и сидеть там. Натали улыбалась и не понимала их. Или понимала. Но улыбалась и никуда не уходила. Впрочем, и прессой прикинуться не пыталась. Сначала я была занята, а потом просто стала ждать, чем все закончится: милые корейские дети против Наты? Ха-ха. Они отчаялись и попросили меня помочь, но поскольку я не видела катастрофы в том, что человек сидит в 2 метрах от входа, ничего не записывает и безопасности не угрожает, я подошла и просто поздоровалась, сказала, что всегда любила их танцы, жаль, что они не  продолжили хотя бы еще пару лет, она очень удивилась: «Вы меня знаете?!» Я ответила, что когда идет шорт-трек, я только ее из спортсменов и знаю. Посмеялись. Дальше «Ты ее знаешь?!» — было уже от корейских детей, которые вполне успокоились, увидев, что я не пытаюсь ее выгнать.

Бывших фигуристов среди комментаторов было много. Приятно было увидеть как-то на тренировочном катке Татьяну Волосожар и Максима Транькова (он как раз и комментировал) — мою самую любимую пару за все время боления.

Смотрела ли я что-то кроме фигурного катания?

Я смотрела шорт-трек и пару дней даже на нем работала. После второго сказала, что от меня больше пользы на ФК, и в следующий раз я просто уйду смотреть тренировки фигуристов, когда наверху начнутся соревнования по шорт-треку. Смотреть его из микста мне понравилось даже больше. Одни спортсмены выходят общаться с прессой, а потом видят, как бегут представители той же страны, бросают все, кричат, топают, хлопают… Голландская пресс-атташе чувствовала себя неуютно, когда кто-то из ее соотечественников обогнал всех корейцев и победил. Там все были милые и улыбчивые, но расстроенные, конечно, поэтому бурно выражать восторг она решила все-таки напротив меня. Я была рада за нее от души, я вообще там легко заражалась позитивом. 

Еще мы ходили на хоккей. Мне было скучно. Потом я хотела на биатлон, но поездка на награждение показала, что полчаса на улице при такой погоде — это нормально, а больше — уже нет. Поэтому не поехала. 

Возможностей было много, бесплатные билеты — это реальность, помощь друзей — тем более, но я смотрела ФК так активно, эмоционально последний сезон. И я приехала сюда ради этого. Поэтому обычно часов с 7–8 утра часов до 10 вечера я бегала между верхним и нижним катком. Иногда, когда сил было уже мало, уходила раньше. Аналогично и Пейдж.

Похожи ли тренировки на соревнования?

Нет, не похожи. Даже официальные открытые тренировки, где многие уже в костюмах, а на трибунах толпы зрителей, не похожи. Неофициальные вообще другие. Во-первых, меньше волнения у спортсменов. Во-вторых, я тоже меньше переживала, поэтому с удовольствием разглядывала подробности и детали, которые не бросаются в глаза на прокатах. В-третьих, очень заметно, как и кто с кем общается. Одни с другими шутят и улыбаются. Кто-то кого-то избегает. Спортсмены из одной группы часто аплодируют друг другу. Некоторые не аплодируют почти никому. Бросилось в глаза, что в трех вариантах групп, которые мне запомнились (к команде, к личке и к личке по разминкам), почти никто не хлопал Шибутани. Не демонстративно, просто так получилось. Часто молодежь смотрит на лидеров, если оказываются на одном льду: некоторые могут остановиться и посмотреть часть проката под музыку. Когда катались Тесса и Скотт, так не раз делали Юра и Александр. ВМ в целом всегда срывали аплодисменты и от спортсменов, и от тех, кто на трибунах.

На трибунах почти всегда кто-то есть, но если на основном катке это человек 10–30 (кроме раннего утра, там может и три быть, и прокатов японских одиночников — там и больше запросто), то на тренировочном 10 — это уже много! Так что там особенно заметно, когда кто-то аплодирует (и тут я хочу сказать огромное спасибо всем, кто не слишком рад был ждать пару часов, чтобы «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, хотя бы на пять минут придешь, посмотришь и можешь ехать, куда ты собиралась, это очень важно», но соглашался и приходил), потому что регулярно начинались традиционные уже разговоры «ты же понимаешь, что все поделено», мне опять делалось плохо, и непонятно, в каком бы состоянии я была к приезду друзей-болельщиц, если бы до этого все вокруг меня не пытались подбадривать. Было странное ощущение, когда многие приходили и говорили «но твои же очевидно лучше, чего ты вообще переживаешь». С одной стороны, тебе совсем не хочется спорить с человеком, который хочет подбодрить. И только благодарность за эти слова. А с другой, ты-то понимаешь, что оно не всегда так работает… И лучше — это не всегда достаточно. Но все равно было очень приятно.

За кого болеют корейцы после ухода Ким?

Не знаю, за кого болеют корейцы вообще, полагаю, что у многих разные предпочтения, а кто-то и вовсе ФК не смотрит, но в нашей смене день на третий все болели просто со мной. За Тессу и Скотта — потому что «без вариантов, и самое главное, чтобы они выиграли», за наших парников, потому что «русская школа парного такая классная», за китайцев, потому что они «тоже невозможно прекрасные», за Фернандеса, потому что он всех очаровал на первом же интервью, а потом и на льду, за Патрика, за Каролину, за своих… Конечно, у кого-то были персональные предпочтения (и некоторые даже сформировались не день назад), но в общем и целом многие ФК после Ким особо не смотрели. Говорят, что фигурное катание в Корее сейчас не слишком популярно (и судя по пустым местам в зале, это правда). В какой-то из дней, когда я, видимо, стала местной знаменитостью, ко мне привели девочку из утренней смены, она долго извинялась (за что?) и в итоге все-таки спросила, правда ли, что я болею за Тессу и Скотта. Я ответила правду, она была в восторге, после этого всегда меня спрашивала про тренировки (но почему-то так и не решалась на них ходить не в свою смену, кто-то сказал нам, что это запрещено, а корейцы любят верить во всякие правила). 

Примерно тогда же за Тессу и Скотта начали болеть сотрудницы Олимпийской вещательной службы — те люди, которые организуют трансляцию: во-первых, они им тоже понравились на льду и в интервью, во-вторых, им пришлось послушать всю историю этих спортсменов в моем кратком пересказе, в-третьих, с бродкастерами мы вообще неожиданно подружились (видимо, на почве нормального английского и понимания, что вообще тут происходит), они с удовольствием приходили на тренировки, если не были заняты работой, аплодировали вместе со мной, выясняли тонкости судейства в танцах, были в приятном шоке, когда увидели, как мы с девочками болеем, в общем, тоже наши люди (особенно ЭмДжей из Бразилии и Эмма из Великобритании, которые вряд ли прочитают этот пост, потому что успели выучить слишком мало русских слов, но я все равно им так благодарна за постоянный позитив и поддержку).

Сотрудники OBS, Олимпийской вещательной службы

Часто ли фигуристы сталкиваются на тренировках или ошибаются в элементах?

Ну, в нашей группе была Пайпер (прости, Пайпер, я искренне за тебя болею и желаю высоких мест, но…), и этим все сказано. Сталкиваются редко, а вот почти сталкиваются… Впрочем, видно, что они привыкли. Ситуаций, когда казалось, что кто-то намеренно кого-то пытается раздражать, что мешает специально, почти не было. Говорят, это не редкость, но, видимо, или группы удачно сложились, или все меняется. 

Ошибаются довольно часто, на то и тренировки. На нижнем катке какая-то особая акустика, и если там кто-то падает с прыжка, кажется, что упало человек 10 разом. Страшное зрелище, жуткий звук, тем более там стульчики в трех метрах ото льда и почти на одном с ним уровне — все происходит непривычно близко.

Ходят ли на тренировки судьи?

Думаю, большинство знает, что ходят. В основном не по одному разу. 

Чаще все проходит не слишком нервно, разве что в первый день после приезда (у всех в разные дни), когда что-то совсем не получается (в основном у девочек-одиночниц не из топа, кто-то из них совсем плакал и отказался даже выходить в микст, но это исключение), а также прямо перед соревнованиями (на утренних в тот же день). Однако бывает всякое, и судьи это тоже понимают, поэтому, видимо, чтобы составить более объективное представление, появляются хотя бы пару раз. 

Видно, что многие из них общаются. На тренировочном катке они сидели отдельно, а вот на основном, когда была открытая тренировка для зрителей, оказались прямо за нами. Или мы прямо перед ними. В общем, они сидели в соседнем ряду. Кто-то из девочек углядел знакомые лица, кто-то — аккредитации судей, а дальше мы совершенно незаметно начали оборачиваться, чтобы посмотреть, кто эти люди. На тот момент «с девочками» — это уже было с моими чудесными единомышленниками, которые прилетели сюда болеть, а не волонтерить, так что мы были в восторге от такого соседства, тут же организовали очень активное боление, «чтобы не забывали, кого зрители любят». Смешно и наивно, понятно, что это не работает, но когда знаешь, на какое невозможное чудо ты надеешься, хочется хоть каких-то действий, а не покорного созерцания.

Кстати, не один и не два человека сказали, что шикарно проведенные тренировки тоже могут сыграть свою роль в распределении мест. Конечно, за тренировки медали не дают, но возможно, это маленький-маленький кусочек мозаики, ведь судьи — тоже люди, а людям свойственно сравнивать и помнить хотя бы краешком сознания, что одни все время катались уверенно, сильно и стабильно, а вторые появились чуть ли не в последний момент без обещанных изменений и с регулярным пропуском то дорожек, то поддержек.

Видят ли спортсмены со льда, что происходит на трибунах?

На тренировках точно что-то видят. Когда в зале 10 человек, то трудно не заметить, если 9 аплодируют. На какой-то из тренировок Скотт помахал, когда они подъехали к борту, понятно было, что просто примелькалась уже в миксте. Девочки впереди удивились и развернули флаг, я была в приятном шоке, потому что тренировка закрытая, а они явно не с нашего катка. Многие на льду тоже были удивлены и не раз на них оглядывались, т. к. на закрытых тренировках атрибутики обычно нет, девочки, как оказалось, попали неофициально, они волонтерили на керлинге, но тоже хотели увидеть МР. Вообще, сколько людей неофициально попало (а сколько еще не попало, но хотело!) на МР, это что-то. На открытых тренировках, думаю, тоже видят, потому что напряжение все равно не такое, как в день соревнований, и активные группы болельщиков всегда заметны. Тренеры вообще рассматривают болельщиков, там-то все уже при параде. На соревнованиях, мне кажется, слишком все в себе, прокате и настрое, чтобы замечать отдельных людей, но определенно все слышат уровень поддержки. Думаю, почти каждый, кто был на стартах любого уровня, согласится, что на крики хором многие оборачиваются, за овации благодарят, атмосферу в зале отмечают (и часто это не формальные слова, потому что я была на ФК не так много раз, и то атмосферу видела всякую).

Многие ли катают программы целиком?

Если честно, по-моему, я ни разу не видела на тренировке чью-то программу абсолютно со всеми элементами и связками целиком. Я не говорю, что такого не было, но мне не попадалось, чтобы вот все-все-все, от первого взмаха руки до последнего, без единого пропуска. Видимо, не многие. Но зато часто катают макет, а потом, допустим, по три раза поддержку, или несколько прыжков подряд, или 4 раза каскады, в общем, за полчаса, естественно, элементов делают больше, чем в программе есть.

Кто-то почти всегда пропускает много, а потом делает дополнительно даже связки, кто-то старается скатать макет, а отдельно потом только элементы. Вторые, наверное, понимают, что у них нет проблем с попаданием в музыку. 

Если спортсмен не надеется попасть в ПП/ПТ, то может почти на всех тренировках катать только короткую. Но таких мало, конечно, в основном все катают попеременно.

Что приятно/неприятно удивило или показалось неожиданным?

Почти все люди, которых я знала по соревнованиям, интервью, записям и как-то себе представляла, оказались такими же чудесными или даже лучше.

Будет банально, если я напишу, какие невероятные, чудесные Тесса и Скотт, как они ко всем внимательны, всем улыбаются даже в ответ на глупые вопросы, насколько потрясающе держатся в интервью в любой ситуации, как это впечатляюще выглядит. Но я все равно это напишу. И я не могу сказать, что меня это удивило, наверное, любой, кто видел несколько интервью и пресс-конференций, как-то так их себе и представляет, но когда стоишь в полуметре от них и в метре от репортеров, кажется, что происходит что-то нереальное.

Очень приятно было, что Наташа с Сашей и Женя с Вовой, Катя с Димой и Тиффани с Джоном такие приятные и открытые люди, было заметно, что они благодарят за пожелания удачи абсолютно искренне, кто-то удивлялся сначала русской речи, кто-то просто радовался, но все отвечали не формально.

Как и всегда, приятное впечатление от Нины Михайловны, она удивительно тонко владеет ситуацией во время интервью, не скатывается в крайности, но при этом рассказывает очень много интересного. И еще более интересные вещи потом — не под запись давним знакомым. Живо и действительно увлекательно. 

Милейше звучат «Спасибо» от Сары, Кейтлин, Стефана, Харли, Альпера… Я знаю, как на английском (и даже испанском) будет «удачи, мы будем за вас болеть» или «спасибо за эмоциональный прокат, у вас очень крутой [название элемента]», но не могла удержаться, а они улыбались, слыша приятные слова на русском.

О том, что удивило неприятно, много не хочется. Внезапно было видеть, как журналисты одной из стран постоянно спрашивали у своих спортсменов, что они думают по поводу «русских, у которых столько проблем с допингом, а их допустили». Но приятно, что один за другим спортсмены отвечали: «В смысле? Так раз допустили, значит у этих спортсменов проблем нет, хорошо, что все могут соревноваться». Апофеозом, конечно, стал этот же вопрос Стефану, вот он-то удивился! Честно сказал, конечно, что у него столько русских друзей, что он вообще может думать?!

Внезапно было, когда Алену спросили о «паре из Северной Кореи, которая с вами соревнуется». Полагаю, до этого момента Алена тоже особо о ней не думала, но ответила, конечно, что это хорошо.

Удивило, что некоторые спортсмены разминались почему-то в микст-зоне тренировочного катка. Но как же это интересно посмотреть! Еще больше удивило только то, что Мэдисон прервала разминку (не путать с тренировкой, это до ее льда было), вышла оттуда и хлопала на тренировке Тессы и Скотта (спортсмены на чужие тренировки почти не попадали, а тем более в своем виде, видела такое пару раз). Оба раза, оба танца, второй еще и кричала что-то, на тренировочном катке совсем неожиданно, волонтеры стали даже оглядываться, а мы с Пейдж немножко были в шоке (ИМХО, учитывая ее тесную дружбу с Габи — это дорогого стоит), но оценили, конечно. Сара и Кирилл вообще разминались на полу вокруг катка, тренировали поддержки и не только. Тоже аплодировали.

Не удивило, просто убедилась в очередной раз, что если где-нибудь пишут, что кто-нибудь весит, наверное, килограммов 60, то в реальности человек запросто может оказаться значительно ниже меня, значительно стройнее, а даже я 60 давно не вешу. Оно всегда меня удивляет, как люди эти 60 находят, а кто-то и 70, но тут было совсем уж наглядно, потому что все прямо в тренировочном стояли то в метре от меня, то ближе, пока давали интервью.

Как вы понимаете, все вопросы про отношение тренеров, отношения между тренерами, отношения между спортсменами, мои домыслы и пожелания публиковать открыто было бы не совсем comme il faut. Просто шутка.

Угадайте по фото, кто катается

Угадайте по фото, кто за кого болеет

Продолжение следует! А пока буду рада новым вопросам, так легче, чем самой сочинять гладкий текст.